сцене выступали танцовщицы живота в откровенных, но притягательных и блестящих нарядах, кружившие под музыку барабанов и флейт. Упитанный и низкий пожилой мужчина рядом со мной с седыми длинными волосами, собранными в хвост, с бородкой и в дорогом темно-красном халате довольно улыбнулся, глядя на них, и вдруг сказал:
— Роскошное зрелище, не находишь ли? — затем посмотрел на меня, рассеяв всякие сомнения, что обратился к кому-то другому.
Я неуверенно улыбнулся и выдавил «Да», затем отвел взгляд и принялся задумчиво скользить им по залу. Ниира в нем не было — из знакомых присутствовала только Саки. Кем же был тот мужчина в вычурном халате, сидевший рядом с ней и то и дело беспардонно лапавший ее за грудь? Неужто Линж?
— А вы, молодой человек, я погляжу, не из разговорчивых, — задумчиво протянул старик, и я растерянно посмотрел на него, подумав, что ненароком обидел своим неумением поддерживать светские беседы.
— Я…
Мужчина усмехнулся.
— Не делайте такое грустное лицо! Вам не идет, — затем пригубил свою пиалу с рисовой водкой, изготовлению которой наш народ научился, будучи под игом народа с узкими глазами и тонкими маслянистыми усиками. Выглядел старик весьма дружелюбно.
— Бросьте, дядя, не смущайте Унира! — раздался веселый голос Уджа, сидевшего с другой стороны от меня.
— Дядя?.. — я непонимающе посмотрел на хозяина заведения.
Улыбка Уджа стала виноватой.
— Извини, что не представил вас раньше. Унир, это мой дядя, Иро. Дядя, это Унир, заклинатель кисти, о котором я тебе писал.
Обо мне еще кому-то и писали?! Да я тут только второй день!.. Старик хитро улыбнулся.
— Эко ты меня скромно представил, племянничек. Неужто стесняешься своей родни по отцу?
Уджа невесело хихикнул.
— Вовсе нет, дядя.
— Стесняется, стесняется, — посмотрев на меня и усмехнувшись, сказал Иро. — Просто не хочет этого признавать. Меня, как ты уже понял, зовут Иро. Бывший генерал армии Его Королевского Величества, а теперь — всего лишь скромный мастер каллиграфии, икебаны и чайной церемонии.
— Очень при… — и тогда до меня, наконец, дошло, кто сидел все это время прямо рядом со мной… это же сам младший брат короля! — Очень приятно познакомиться! — я ловко отодвинул от низкого стола подушку для сидения, повернулся к Иро, лишь слегка привстав, затем вновь опустился на колени и отвесил старику глубокий поклон. Вот я тупица! Мало того, что важных персон не помню, так еще и не заметил, как ранее другие в комнате к нему подходили и выражали свое уважение поклонами и парочкой приятных слов.
Иро рассмеялся.
— Теперь понимаю, почему ты так понравился моему племяннику! У тебя, воистину, чистое сердце!.. прямо, как у твоей матери, — сказав последнее, он грустно улыбнулся и помедлил. — Прими мои соболезнования, Унир. Твоя мать была прекрасной женщиной.
— Вы знали мою мать? — удивленно посмотрел я на старика.
— Ее много кто знал, — пожал плечами Иро, затем улыбнулся более тепло. — Однако в последние годы она порой приходила ко мне выпить чаю. Не могу сказать, что мы были близки. Хаха! Не могу сказать, что твоя мать вообще с кем-то была близка, — старик задумчиво и слегка подергал свою бороду. — Разве что только с твоим отцом, Унир.
— Вы знаете отца Унира, дядя? — вмешался в разговор заинтересовавшийся Уджа.
Иро кивнул.
— Великий человек. Не сочти за дерзость, но намного более великий, чем твой отец, король.
— Видишь, Унир, как здорово! Теперь ты можешь расспросить о нем дядю, — с искренней радостью сообщил мне Уджа. Он-то чего в таком восторге?.. Однако, сказать по правде, услышанное нисколечко меня не обрадовало… потому что я и так…
— Расспросить? — удивился Иро. — Но разве твой отец, Унир, не ушел из столицы, когда ты был уже достаточно взрослым мальчиком, чтобы помнить?..
— Простите, но я не хочу об этом говорить, — вдруг резко прервал его я. Конечно, это было непозволительно грубо, но я… я просто не мог… не хотел слушать ничего об этом человеке. А уж тем более позволять кому-нибудь вроде хозяина этого заведения узнать больше об этом подонке. Иро и Уджа удивленно посмотрели на меня, и мне тут же сделалось очень неуютно и страшно, словно я был побитым неудачником, которого вывели на городскую площадь всем на потеху. — И-извините, мне нужно отойти. Живот заболел. Я скоро вернусь, — скороговоркой сказал я, поднялся и направился к выходу из трапезного зала.
Уходя, я вновь ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Небось, опять Саки. И что ей от меня надо?.. Мало того, что сначала господин Уджа испортил настроение своим странным и неожиданным предложением помолвки, так еще и теперь его дядя напомнил об этом уроде, моем отце. Кстати, об отцах… неужто господин Уджа — сын короля?.. Если бы ни разговоры о бате, я был бы очень и очень удивлен этому факту… нет, скорее, потрясен до глубины души! Однако мой старик, даже не будучи рядом, умудряется все испоганить. Чтоб он уже, наконец, подох, впал в безызвестность, и его слава перестала преследовать меня!
* * *
Батю моего зовут Цжэнь, и в юности он сбежал из одного из соседних королевств в это. Неизвестно, по какой причине отец решил резко сменить место жительства, но факт остается фактом — тот въехал сюда на незаконных основаниях и первое время вел себя тихо. Местным тяжело было выговорить его имя, поэтому он сократил его до Жэнь, и так до сих пор и величает себя, если не помер еще в какой-нибудь канаве.
Отец Жэня, насколько мне известно, тоже был заклинателем кисти и немного обучил этому мастерству моего батю. Однако, если судить по рассказам Унис и тому, что я видел и слышал от него самого, большей частью своего мастерства мужчина овладел сам путем долгих тренировок и экспериментов.
Батя познакомился с матушкой, когда той было чуть больше тридцати — к тому времени умер дед, однако Унис не пожелала возвращаться в дом еще живой матери, да и порвала контакты со всеми своими братьями и сестрами, и мне так до сих пор и не довелось ни с кем из них познакомиться. Она жила в небольшом доме (том самом, который отобрали у меня за долги) и занималась тем, что ей нравилось — рисовала гравюры и совершенствовала мастерство кисти. Зимой в столицу прибыл Жэнь, к тому времени уже ставший подданным местной короны по долгой оседлости, и тут же начал привлекать к себе внимание странными трюкачествами, которые были очень похожи на то, что в свое время чудил дед: то рисовал красивых животных на рисинках, то устраивал на площади
